Райский сад - Страница 21

К оглавлению

– Я дам вам адрес, – сказала Кэтрин.

– Мне так неловко, – сказала девушка. – Вы не обиделись?

– Нет, конечно, – сказала Кэтрин. – Выпьете с нами?

– Не знаю, можно ли? Я спрошу подругу.

Она вернулась к своему столику, и приятельницы обменялись короткими, злыми, еле слышными фразами.

– Моя подруга очень сожалеет, но не может подойти, – сказала девушка. – Я надеюсь, мы еще увидимся. Вы были так добры.

– Ну, как тебе это нравится? – спросила Кэтрин, когда девушка вернулась к подруге. – Ну и денек сегодня.

– Она сейчас вернется спросить, где ты шила брюки. Девушки за столиком продолжали ссориться. Потом обе встали и подошли к ним. – Разрешите представить вам мою подругу.

– Меня зовут Нина.

– А мы – Берны, – сказал Дэвид. – Вы молодцы, что подошли.

– С вашей стороны было так любезно пригласить нас, – сказала хорошенькая. – Я вела себя вызывающе. – Она покраснела.

– Напротив, очень приятно, – сказала Кэтрин. – Нас стриг прекрасный мастер.

– Это видно, – сказала хорошенькая. Она говорила скороговоркой и то и дело заливалась румянцем. – Мы видели вас в Ницце, – сказала она Кэтрин. – Я хотела заговорить с вами еще тогда, то есть хотела спросить.

«Не может быть, чтобы она снова покраснела», – подумал Дэвид. Но девушка опять вспыхнула.

– Кто из вас будет стричься? – спросила Кэтрин.

– Я, – ответила хорошенькая.

– Я тоже, глупая, – сказала Нина.

– Ты же не хотела?

– Я передумала.

– Я точно постригусь, – сказала хорошенькая. – Ну, нам пора. Вы здесь часто бываете?

– Иногда, – сказала Кэтрин.

– Надеюсь, мы еще встретимся, – сказала хорошенькая. – До свидания и спасибо, что вы были так добры.

Девушки вернулись за свой столик, Нина окликнула официанта, они расплатились и ушли.

– Они не итальянки, – сказал Дэвид. – Одна из них миленькая, но так краснеет, что даже неловко.

– Она влюблена в тебя.

– Конечно. Она же видела меня в Ницце.

– Не удивлюсь, если и в меня. Она не первая, но ничего хорошего из этого не получалось.

– А как тебе Нина?

– Вот стерва, – сказала Кэтрин.

– Настоящая хищница. Забавно, правда?

– По-моему, ничего забавного, – сказала Кэтрин. – Скорее, грустно.

– Согласен.

– Найдем себе другое кафе, – сказала она. – Хотя они все равно уже ушли.

– Они словно призраки.

– Да, – сказала Кэтрин. – Мне тоже так показалось. Но одна девочка славная. Глаза красивые. Ты заметил?

– Только очень смущается.

– Мне она понравилась. А тебе?

– Пожалуй.

– Люди, не умеющие краснеть, ничего не стоят.

– Нина тоже разок покраснела, – сказал Дэвид.

– Мне ужасно хотелось надерзить ей.

– Ее бы это не тронуло.

– Да, такую не проймешь.

– Хочешь еще выпить перед уходом?

– Мне ни к чему. А ты закажи.

– Мне тоже ни к чему.

– Выпей. Ты всегда берешь две порции вечером. Я тоже выпью глоток за компанию.

– Нет. Поедем домой.

Ночью, проснувшись, он слушал, как неистово воет ветер, потом повернулся, натянул на плечи простыню и закрыл глаза. Он слышал ее дыхание и пытался заснуть. Она дышала тихо и ровно, и вскоре он тоже заснул.

Глава одиннадцатая

Второй день подряд, не ослабевая, дул ветер. Дэвид отложил повествование об их путешествии и принялся за рассказ, который пришел ему в голову четыре или пять дней назад и постепенно выстраивался. Должно быть, он обдумал его за последние две ночи во сне. Он понимал, что нельзя прерывать начатую работу, но ему писалось так уверенно и легко, что он рискнул отложить повесть и написать рассказ, который мог получиться только теперь или никогда.

Работалось легко, как бывало всегда, когда рассказ созревал заранее, и он уже написал больше половины, а значит, пора было прервать работу и отложить ее до следующего дня. Если он не сможет отложить рассказ после перерыва, придется подналечь и закончить. Но Дэвид надеялся, что сумеет дождаться завтрашнего дня и писать на свежую голову. Рассказ был хороший, и теперь он не мог придумать его за эти несколько дней. Тут память немного изменяла ему. За эти дни он лишь почувствовал, что должен написать рассказ. Теперь он ясно представлял себе, чем закончить. Он хорошо помнил, какой был ветер и как выглядели отшлифованные песком кости, но сейчас ничего этого не было, и приходилось все придумывать. Получилось правдиво, потому что, работая, он пережил все заново, и только высохшие кости оставались пока где-то в прошлом. Рассказ начинался с этого злополучного случая в shamba, и он должен был написать его.

Он чувствовал усталость после работы, когда заметил оставленную Кэтрин записку. Она писала, что не хотела ему мешать, уехала в город и вернется к обеду. Дэвид вышел из комнаты, заказал завтрак и, пока его готовили, поболтал о погоде с хозяином гостиницы, месье Оролем. Месье Ороль сказал, что иногда ветер дует в их сторону. Это еще не настоящий мистраль, во всяком случае, рановато для этой поры, но дня три ветер продержится. С погодой вообще творится что-то неладное. Месье наверняка сам обратил внимание. Если бы кто-нибудь следил за погодой, то легко заметил бы, что такого не было с самой войны.

Дэвид ответил, что не мог следить за погодой, так как много путешествовал, но что климат, безусловно, изменился. Не только климат, сказал месье Ороль, но и вообще все, а то, что еще не изменилось, вот-вот изменится. Может статься, это и к лучшему, и лично он совсем не против перемен. Месье – космополит и, должно быть, сам так думает.

– Несомненно, – сказал Дэвид, пытаясь довести их разговор до полного абсурда. – Необходимо также пересмотреть вопрос о cadres.